Век, который мы не поняли: XIX столетие в семи великих романах

Девятнадцатый век всё дальше от нас. Мы знаем его по романам, которые перечитываем всё реже. И по экранизациям этих романов. Но даже хорошие фильмы — всего лишь фильмы. Не поймите меня, синефила со стажем, превратно. Просто, например, «Анна Каренина» не может длиться два часа. Ведь самое важное в этом тысячестраничном романе — не драма влюблённой женщины, а Россия 1870-х годов. Отсталая, коррумпированная страна, пытающаяся совершить очередной прыжок во времени. Стремление догнать Европу технологически, проведя железную дорогу и телеграф, но ничего не меняя в ханжеском, ксенофобном, жестоком обществе, не трогая пресловутые вековые устои.

Роман — это Толстовский приговор своему веку и проект, как обустроить век грядущий. Из нашего времени внимательному читателю видно, что приговор этот оказался условным, а проект — прожектом. Пасторальная аграрная Россия умерла, нет больше крестьян, нет коров, борщевик захватывает поля. Этого Толстой, конечно, предвидеть не мог. А вот столичное общество, чиновничество, интеллигенция, золотая молодёжь изменились мало. Это касается и главных европейских романов. Поэтому столетие, ставшее позапрошлым, всё ещё с нами, а написанные тогда книги по-прежнему актуальны. Хотя порой, кажется, они говорят не то, что хотели сказать их авторы. Романы стоят на полках, пусть всё чаще виртуальных, и ждут, когда мы, повзрослевшие читатели, снова к ним обратимся.

Великих романов в XIX веке было написано очень много. Я предлагаю обратить внимание на несколько книг, каждая из которых — безусловная классика. Прочитав или перечитав их, как теперь говорят, попробовать изменить оптику. Чтение от этого станет только интереснее, а результат может вас просто ошеломить.

Фёдор Достоевский «Игрок» (1866)

Gustave Caillebotte «A Game of Bezique» (1881)

Фёдор Михайлович Достоевский был человек больших страстей. Знаменитые слова Мити Карамазова: «Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил», — вполне можно отнести и к самому писателю. Скажем, в 1863 году он отдыхал в немецком Висбадене. Отдыхал не один, а с возлюбленной Аполлинарией Сусловой. Из Висбадена рукой подать до городка Бад-Хомбург, где было казино и можно было играть в рулетку. Кстати, это разрешалось далеко не везде. Так вот, Фёдор Михайлович проиграл все свои деньги, все деньги возлюбленной и ещё остался должен огромную сумму. И такое с ним случалось неоднократно. Однако благодаря этой, согласитесь, крайне неприятной ситуации, у нас есть роман «Игрок». Он был написан в 1866 году всего за 26 дней, поскольку писатель был обязан по условиям контракта, который сам называл «драконовским», в короткий срок предоставить издателю новый роман. И предоставил.

Это произведение можно смело порекомендовать даже тому, кто уверен, что Достоевского не любит. Сроки у писателя горели, поэтому роман вышел небольшим, динамичным с минимальным количеством философских отступлений. Дело происходит в городе с говорящим названием Рулеттенбург, где игра — единственное развлечение. Наш герой Алексей Иванович, в котором так много от самого Достоевского, нанят учителем детей отставного генерала. В семье к нему относятся, как к слуге. Впрочем, положение самого генерала весьма призрачно. Всё его имение заложено, а сам он живёт в долг в расчёте на смерть богатой московской тётки, «бабушки». Неожиданное явление в Рулеттенбург этой бабушки с парализованными ногами, но отнюдь не мозгами — подлинное украшение романа. Будто сама Россия является к своим заигравшимся детям — богатая, властная, прямая до бестактности барыня. Она приехала, чтобы отрезвить других, но в итоге «в исступлении» сама «профершпиливает» почти всё свое состояние, на которое так надеется генерал. На занятые деньги тётка отбывает восвояси.

«Игрок» — не первое в мировой литературе произведение на тему азартных игр — губительных, но манящих. Однако, наверное, лучшее. Со знанием дела Фёдор Михайлович описывает страсть к игре, которая затмевает все прочие страсти: «С той минуты, как я дотронулся вчера до игорного стола и стал загребать пачки денег, — моя любовь отступила как бы на второй план». И Алексей Иванович заболевает лудоманией, скитаясь по казино германских городов, то выигрывая, а то оказываясь даже не гувернёром, как прежде, а лакеем или вовсе попадая в тюрьму за неуплату долга.

Достоевский изобразил здесь то, что с ним самим не случилось, но могло бы. Его же самого спас роман «Игрок». Да-да, дело в том, что для ускорения работы над текстом писатель пригласил стенографистку, на которой после и женился. Анна Григорьевна незамедлительно пострадала от пагубной страсти мужа, поскольку во время их поездки в Баден-Баден Фёдор Михайлович снова в пух проигрался. И жена, взявшая на себя финансовые дела семьи, потребовала от мужа не играть больше никогда.

Он обещал и слово своё сдержал.

Оноре де Бальзак «Утраченные иллюзии» (1843)

Louis Leopold Boilly «Les Amateurs d’Estampes» (c. 1810)

В России традиционно включают в школьную программу другой роман Бальзака — «Шагреневую кожу». Однако чтобы понять, как было устроено французское общество XIX века, нужно читать «Утраченные иллюзии». В этом довольно длинном романе нет фантастики, а есть суровая правда жизни. Главный герой Люсьен Шардон — молодой поэт из провинции, пытающийся найти своё место под солнцем, переехав из небольшого городка в столицу. Он — из тех, кто больше любит себя в искусстве, чем искусство в себе. Ему не хватает терпения и усидчивости, чтобы создать большое произведение. Зато вокруг — соблазны парижской жизни, красивые женщины и лёгкие деньги, которые можно заработать в журналистике. Как и другие герои Бальзака, юноша быстро понимает, что всё в этом мире, включая совесть, продаётся и покупается. Это было бы даже банально, если бы не богатый фон: Франция эпохи Реставрации Бурбонов, которую писатель описывает щедро, вводя в повествование множество персонажей.

Вообще, Бальзак — эпик. Он, как и его герой, тоже не очень-то тщательно прорабатывает свои тексты, работает быстро, пишет много и, как говорится, «крупными мазками». У него та же ситуация, что у Достоевского, только всю жизнь. Нет, он не проигрывает гонорары в рулетку, но постоянно влезает в неудачные бизнес-проекты. Его ответ на неудачи — каторжный труд. Он планирует написать «Человеческую комедию» — грандиозный цикл из 137 произведений (успевает закончить 91). Прочитать сегодня всё, написанное Бальзаком, может только бальзаковед. Но «Утраченные иллюзии» — его лучшая книга — стоит вашего внимания.

Только, умоляю, не торопитесь. Конечно, Бальзак не признавал диалоги, считая их примитивной формой текста, и вас ждут длинные авторские монологи. Без сомнения, у вас будет возникать порой чувство, что писателю платят постранично и кое-где он «гонит листаж». И всё же вы вряд ли не заметите, как глубоко Бальзак понимает человеческую природу.

Надо сказать, что центральная часть романа посвящена журналистской карьере Люсьена. Журналистика этой эпохи впервые почувствовала себя огромной силой. И наш честолюбивый, не слишком щепетильный герой, на лету схватывает правила игры. Бальзак предугадывает в романе будущее. Не только время «стряпавших новости» газетных магнатов с Флит Стрит, но и наши с вами времена, эпоху фальшивых новостей и дутых репутаций. Эпоху иллюзий, которые сыпятся на нас под видом правды.

И поток этот всё сильней.

Эмили Бронте «Грозовой перевал» (1847)

George Dunlop Leslie «The Language of Flowers» (1885)

Эмили Бронте пришлось опубликовать свой шедевр под мужским псевдонимом Эллис Белл да ещё и за свой счёт. Такие были времена. К счастью, многое изменилось. Но не всё. Большие страсти, которые сопоставимы с силами природы, по-прежнему волнуют читателей. И читательниц.

В романе выведена история двух поколений одной семьи, которые могли бы жить долго и счастливо, если бы были добрее и проще. Но зависть, ревность, обиды, психические расстройства приводят к тому, что рушатся судьбы. Прекраснейшее живописное место в Йоркшире — Грозовой перевал — оправдывает своё название.

Главный герой книги — отнюдь не демонический мистер Хитклифф, а тёмная сторона человеческой природы, играющая людьми, как пешками. Что-то хтоническое, дьявольское, труднопостижимое, что заставляет человека совершать ужасные поступки. Изменить это нельзя, но сама эта сила, как цунами или землетрясение, может сойти на нет. Именно поэтому, в финале ослабевший Хитклифф говорит: «Старые мои враги не смогли меня одолеть. Теперь бы впору выместить обиду на их детях… Но что пользы в том? Мне не хочется наносить удар; ни к чему утруждать себя и подымать руку. Послушать меня, так выходит, что я хлопотал всё время только затем, чтобы в конце концов явить замечательное великодушие. Но это далеко не так: я просто утратил способность наслаждаться разрушением».

Наряду со своими сёстрами, Бронте — блестящая писательница. Ужасно жаль, что она прожила лишь 30 лет и написала всего один роман. Она без труда ведёт сложную, разветвлённую интригу и умеет нагнетать обстановку. Роман читается быстро и дарит немало удовольствия. Однако так было не всегда. Можно сказать, что современники Бронте роман просто не заметили. Только к концу века оказалось, что тёмная, романтическая аура книги идеально подходит уходящему столетию. И это при том, что в «Грозовом перевале» действие вроде бы отнесено к 1757-1803 годам. Конечно, это чисто литературный приём.

На самом деле, «Грозовой перевал» резонирует с любой эпохой перемен, когда в обществе повышается тревога, а люди теряют уверенность в завтрашнем дне. В такие периоды, когда всё начинает рушится, неизменно появляются герои, для которых разрушение — родная стихия.

Николай Лесков «Леди Макбет Мценского уезда» (1864)

Борис Кустодиев «Купчиха с зеркалом» (1920)

Лесков, которого Толстой называл «самым русским из писателей», долго служил в уголовном суде, а после больше занимался журналистикой и публицистикой. Возможно, именно поэтому его главные произведения в виде небольших повестей и рассказов поражают знанием жизни. И порой — натуралистичностью. Лесков — едва ли не первый наш автор не из дворянского сословия. Хотя его отец, сын священника, дослужился до чинов, после которых можно было претендовать на потомственное дворянство. Поэтому высшего света у этого писателя вы не найдёте. Ну, может, и к лучшему. В России кого ни спроси, у всех какая-нибудь знать в предках, меж тем как XIX век — эпоха разночинства, мещанства и купечества. И читать про них тем интереснее, что в том или ином виде эти сословия вернулись к нам после падения советского государства.

«Леди Макбет Мценского уезда» — не роман, а повесть. В ней около ста страниц, а драмы хватит на несколько романов Бальзака. Главная героиня, молодая купчиха Катерина Измайлова, несчастлива в браке. Мужа вечно нет, дети не родились, а свёкор её этим и попрекает. Меж тем, Катерина полна сил и желания любить. Так что, как только в доме появляется молодой приказчик Сергей, изгнанный из прежнего дома как раз за шашни с хозяйкой, она начинает действовать.

Эта любовь, которая приводит героиню к серии жестоких убийств и в итоге на каторгу, буквально потрясла современников. Они сравнивали двух Катерин из мрачной, домостроевской купеческой среды: Катерину Кабанову из «Грозы» Островского и Катерину Львовну Измайлову из повести Лескова. Обе героини изменяют нелюбимым мужьям, но Кабанова — страдающая, ощущающая свою греховность молодая женщина, у которой один выход — с обрыва в Волгу. Измайлова же, чья жизнь также заканчивается в Волге, — решительная героиня. Для неё важно только личное счастье, пусть даже ценой жизни других людей. Как писала Валентина Гебель, «не луч солнца, падающий в темноту, а молния, порождённая самим мраком и лишь ярче подчёркивающая непроглядную темень купеческого быта».

Сегодня, в XXI веке, в эпоху #metoo, видно, насколько повесть Лескова опередила своё время. Разговор о праве женщины распоряжаться своим телом сто пятьдесят лет назад вызвал бы смех даже в самой либеральной русской компании. Причём Лесков, чья повесть вышла на 10 лет раньше первой части «Анны Карениной» поставил вопрос радикальнее, чем Толстой. В конце концов, тонко организованной Анне не пришлось никого убивать, чтобы быть с Вронским. А был бы Каренин менее щепитилен, как многие другие мужья, всё вообще могло обойтись без трагедий. У Катерины Измайловой — два выхода из сложившегося положения. В реку с обрыва или взять дело в свои руки.

У современного читателя, знакомого, скажем, с делом сестёр Хачатрян, однозначного осуждения, как это было в XIX веке, Катерина уже не вызывает.

Александр Дюма (сын) «Дама с камелиями» (1848)

Alfons Mucha «La Dame aux Camélias», фрагмент (1896)

Почти все книги из этого обзора стали источником вдохновения для композиторов, написавших оперы или балеты. Однако только про «Даму с камелиями» можно сказать, что опера «съела» роман. «Травиата» Верди сегодня намного известнее и популярнее сочинения Дюма (сына). Это жаль.

Короткий роман Дюма написан с большим талантом и, как мы знаем, автобиографичен. В портрете куртизанки Маргариты Готье угадываются черты юной красавицы, звезды парижского полусвета Мари Дюплесси — красивой, видимо, очень одарённой девушки, умершей от туберкулеза в 23 года. У Дюма был роман с Дюплесси, который закончился по инициативе самого писателя. Сохранилось его прощальное письмо к ней: «Я не настолько богат, чтобы любить вас так, как мне хотелось бы, и не настолько беден, чтобы быть любимым так, как хотелось бы вам». О смерти Мари Дюма узнал, когда был за границей. Вернувшись, он успел к аукциону, на котором купил золотую цепочку покойной.

С аукциона начинается и роман «Дама с камелиями». Только там рассказчик (а не герой) покупает не цепочку, а «говорящую» вещь — книгу аббата Прево «Манон Леско» (первую в истории литературы книгу «о ночной стороне души», предшествовавшую всем книгам о женщинах, которых общество вынуждает жить не так, как бы они сами того хотели). Эта книга с посвящением «Маргарите смиренная Манон. Арман Дюваль» проходит через весь роман.

Великая цивилизация XIX века прекрасно уживалась рядом с высокой детской смертностью, сифилисом и туберкулёзом. Всё это были само собой разумеющиеся вещи, которые невозможно было победить. Но социальное устройство общества, по мнению мыслящих европейцев, подлежащим пересмотру. Положение женщин — их юридическое и социальное бесправие — стало одним из самых острых вопросов столетия. Куртизанки обладали немалыми свободами по сравнению с замужними дамами, но были как бы выведены за рамки приличного круга. Вот, в театре — это пожалуйста, но подальше от нас. В своём салоне — с кем и сколько угодно. Рано умерла? Ну, что ж, так жила…

Ещё в эпоху Французской революции парижские куртизанки проявили себя настоящими гражданками. Однако автор (или авторка?) проекта декларации прав женщин Олимпия де Гуж, написавшая, что, если «женщина имеет право взойти на эшафот, она имеет право взойти и на трибуну» парламента, была казнена за свои идеи 1791 году.

Конечно, роман Дюма едва ли можно назвать феминистской книгой, хотя в своё время он воспринимался публикой именно так. И потому пьеса на основе романа долго не могла пройти цензуру. Важно, что Маргарита Готье предстаёт в романе не столько «погибшим, но милым созданием», сколько удивительно доброй женщиной, готовой на самопожертвование ради возлюбленного. И да, она смелее своего мужчины и благороднее общества, которое считает, что она не достойна быть его частью.

Но это оно её не достойно.

Ги де Мопассан «Милый друг» (1885)

James Tissot «Bridesmaid» (1885)

«Милый друг» — один из лучших романов века. Он был написан человеком, «стоявшим на плечах у гигантов» — Флобера, Толстого, Тургенева, Бальзака. И влияние их прозы заметно в тексте романа. Как заметна и любовь Мопассана к женщинам. О сексуальной активности писателя ходили легенды! И, увы, неразборчивость в связях стоила ему здоровья (сифилис, он самый) и привела к ранней смерти. Но Мопассан же и превозносил женщин. По словам Льва Толстого, «едва ли был другой такой писатель, столь искренно считавший, что всё благо, весь смысл жизни — в женщине, в любви… и едва ли был когда-нибудь писатель, который до такой ясности и точности показал все ужасные стороны того самого явления, которое казалось ему самым высоким и дающим наибольшее благо жизни».

Писатель считал, что именно женщины повелевают миром и стоят за самыми важными решениями, а отнюдь не мужчины. И именно эта убежденность позволила ему написать роман «Милый друг». Напомню, что герой книги — красавчик Жорж Дюруа, обаятельный проходимец, любитель красивой жизни и хорошеньких женщин. У него, впрочем, самый главный роман только с одним человеком — самим собой. В таких обычно влюбляются женщины намного лучше, чем он сам. И Мопассан показывает сразу несколько женщин, благодаря связям с которыми Дюруа делает головокружительную карьеру в прессе и обществе. Получив от женщины всё, что ему нужно, он, в лучшем случае, бросает её, а в худшем… Ну, не буду лишать вас удовольствия от чтения.

Однако подумайте вот о чём, когда будете наслаждаться романом. Не сами ли эти женщины хотели использовать молодого Дюруа для своих целей? Кому-то он был нужен просто как любовник, кому-то он дарил иллюзию возвращающейся юности, кому-то был удобен как послушный муж, редактор газеты, подписывающий своим именем чужие статьи. В результате прекрасные, добрые, талантливые женщины из безобидного парня сами выпестовали монстра, подсказав ему свои слабые места.

Хотя важно не только это. В конце романа, когда Дюруа оказывается едва ли не самым могущественным человеком во Франции, философ замечает: «Будущее принадлежит пройдохам». Речь идёт о том же, что понял за сорок лет до этого Бальзак в «Утраченных иллюзиях». Миром правит тот, у кого есть доступ к информации и кто умеет её правильно подать. К концу XIX века пресса стала настоящей властью.

Современнее некуда.

Оскар Уайльд «Портрет Дориана Грея» (1891)

William Powell Frith RA «Private View, Royal Academy, 1881», фрагмент (1885)

Уайльд не проигрывал состояние в рулетку, не участвовал в бизнес-аферах, но всегда жил на широкую ногу, обожая светскую жизнь, что отнимало почти всё его время. Поэтому этот блестяще одарённый человек писал быстро и практически сразу набело. Свой единственный роман он, обогнав Достоевского, написал всего за три недели.

Сюжет «Портрета Дориана Грея» известен даже тем, кто никогда эту книгу не читал. Дориан, юноша умопомрачительной красоты позирует художнику Бэзилу Холлуорду. Любуясь собственным изображением, Дориан восклицает, как было бы хорошо, чтобы старели не люди, а портреты. Так и происходит. При содействии богатого друга лорда Генри, которому, кстати, Уайльд подарил многие из своих черт, юноша увлекается развлечениями и, как сказали бы в Советском Союзе, теряет моральный облик. Но внешне он остается прекрасным. Только человек на портрете стареет и становится отвратительным.

Эстетский роман Уайльда, который, например, Фитцджеральд считал «возвышенной сказкой для семнадцатилетних умов», интереснее, чем кажется на первый взгляд. XIX век занимался поисками границы между нравственным и безнравственным, шельмовал пороки. А тут Уайльд рассказывает притчу, в которой герой постоянно называется порочным, хотя в чём именно состоят его пороки, говорит вскользь или намёками.

Это оказалось невыносимо для современников писателя, обвинивших книгу в безнравственности. То есть люди испугались не самого порока, а слова «порок». Потрясающе, не так ли? Объясняясь с критиками в открытом письме, Оскар писал: «Каждый человек видит в Дориане Грее свои собственные грехи. В чём состоят грехи Дориана Грея, не знает никто. Тот, кто находит их, привнёс их сам».

Ещё одна важнейшая сторона книги, актуальная сегодня более, чем когда либо, — погоня за вечной молодостью. Кажется, технологии дошли, наконец, до того, о чём мечтал Дориан Грей. Мы выглядим всё моложе и моложе. Даже скачиваем смешное приложение, где можно себя состарить!

Не так уж долго ждать, когда сбудется и мечта Фауста о полном возвращении юности. Интересно, какова будет цена такой метаморфозы?

Art: Auguste Renoir «La Liseuse» (1876)