Элизабет Сиддал: бессмертная муза прерафаэлитов
В середине XIX века семь молодых англичан решают бросить вызов искусству викторианской Англии, насквозь пропитанной предрассудками и условностями. С этого момента начинается история Братства прерафаэлитов, которые поставили своей целью открыть «новое дыхание» живописи.
В длинный ряд классических английских пейзажей, навевающих скуку, и однотипных портретов местных графов эти живописцы-новаторы помещают свои яркие чувственные полотна. В них художники воспевают жизнь, любовь и женщину — хрупкую, но страстную, уязвимую, но отважную. И несмотря на то, что сюжеты для своих полотен прерафаэлиты берут из мифологических историй и шекспировских пьес, женщину они пишут вполне реальную. И имя ей — Элизабет Сиддал.
Walter Howell Deverell «Twelfth Night, Act II, Scene IV» (1850)
Прекрасная Дама
Огненно-рыжие непослушные локоны, бледная кожа, болезненная худоба и туманный, отстранённый взгляд. Такой мы видим Элизабет Сиддал на многочисленных полотнах прерафаэлитов. Такой же её в первый раз увидел Уолтер Деверелл, один из членов Братства. Он прогуливался по магазинам со своей матушкой, когда заметил за прилавком молодую швею. Лиззи с раннего детства помогала семье, занимаясь пошивом дешёвых платьев и подрабатывая модисткой в магазине шляпок.
Девушка была занята тяжёлой работой, так что Деверелл подойти к ней постеснялся. Он отправил свою мать к Сиддалам, чтобы та уговорила рыжеволосую красавицу стать новой моделью художника и позировать для его картины «Двенадцатая ночь». Вскоре Элизабет ждали «Валентин, спасающий Сильвию от Протея» Холмана Хана, знаменитая «Офелия» Милле и бесчисленные работы Данте Габриэля Россетти. Платья и шляпки довольно скоро были забыты.
Dante Gabriel Rossetti «Portrait of Elizabeth Siddal» (1855)
Миф о красоте
Прерафаэлиты были уверены в том, что современная им английская живопись умирает. Чтобы вернуть её к жизни, необходимы серьёзные перемены. В частности, новые женские образы, которые покажут скучающему зрителю, уставшему от лондонской серости, Прекрасную Даму в лучших традициях средневековья, слегка приправленного экзотикой и страданиями от трагической любви.
Бледная и худая Элизабет, болеющая не то туберкулезом, не то неврастенией, подходила им по всем параметрам. Она стала символом изящества и отрешённости, чувственности и женственности. Если раньше рыжие волосы считались «социальным самоубийством», но вскоре все девушки захотели иметь такие же.
В подражание хрупкой Лиззи викторианские модницы ввели в арсенал средств по уходу за собой такие пугающие процедуры как использование раствора опиума, настойки аммиака и макияж на основе ртути, который делал кожу лица бледнее. А для столь же стройной фигуры необходимы были белладонна или мышьяк. Так с полотен прерафаэлитов Элизабет диктовала эпохе идеал женской красоты. Но этого ей было недостаточно.
Dante Gabriel Rossetti «Regina Cordium» (1860)
Талантливая ученица
В мастерской Милле Элизабет встретила Данте Габриэля Россетти, с которым провела следующие десять лет своей жизни. Их романтические отношения были запутанными и болезненными, но этот творческий союз оказался удивительно плодотворным. Россетти писал Лиззи при любом удобном случае. Его друзья назовут такое увлечение одной моделью мономанией, ведь художник рисовал девушку сотни тысяч раз.
Да и сама Элизабет не могла не взяться за кисти. Она быстро стала ученицей Россетти, причём очень способной. Однажды к ним в мастерскую зашёл коллекционер и арт-критик Джон Рёскин и, увидев работы начинающей художницы, купил их все по 30 фунтов за штуку, а затем назначил девушке стипендию.
Elizabeth Siddal «Lady Affixing a Pennant to a Knight’s Spear» (1856)
Она участвовала в выставке прерафаэлитов в 1857 году, будучи единственной женщиной среди коллег мужчин. На следующий год картины Элизабет отправились в Америку. А в 1859 она вместе с членами Братства занималась оформлением интерьеров Красного дома — семейного особняка одного из ведущих художественных деятелей того времени Уильяма Морриса.
Однако Элизабет не ограничивала себя лишь живописью. Она занималась и литературой — писала стихи, которые высоко оценил поэт Алджернон Чарльз Суинберн, видевший в них «блестящее сочетание ума, юмора, изображения характеров и драматической поэзии». А письма, которые девушка отправляла своим друзьям, говорят о живом уме, большой фантазии и искрящемся остроумии. Именно в них, а вовсе не в сочувственных описаниях Россетти и портретах Милле, стоит искать настоящую Элизабет Сиддал.
John Everett Millais «Ophelia» (1852)
Больше чем муза
Те, кто не знает имени Элизабет Сиддал, наверняка хотя бы раз видели полотно, которое сделало девушку знаменитой. «Офелия» Джона Эверетта Милле — одна из главных работ художников Братства. Она же чуть не стоила модели жизни.
Милле с поразительной дотошностью изображал каждый цветок, каждый лист на полотне. Для большей правдоподобности он попросил натурщицу позировать в ванне. Дело происходило зимой — вода быстро остывала, но Элизабет не хотела прерывать работу и терпела холод часами. Последствия не заставили себя долго ждать.
Когда натурщица заболела, врачи пытались восстановить её и без того хрупкое здоровье опиумной настойкой, которая в то время считалась универсальным лекарством. Элизабет отказывалась подчиняться болезни и несмотря ни на что работала много и увлечённо. Её прекрасных серых глаз и пышных волос было бы достаточно, чтобы обеспечить славу модели, но этого амбициозной англичанке было мало.
Dante Gabriel Rossetti «Beata Beatrix» (1864—1870)
Бедная дорогая Лиззи
Живопись и литература отнимали у девушки много сил, как душевных, так и физических. Измены возлюбленного тоже не лучшим образом сказывались на её душевном состоянии. Россетти с жалостью, какой его невеста, однако, не заслуживала, писал о «бедной дорогой Лиззи», что «она готова умирать ежедневно по несколько раз в день». Приглашённые врачи в один голос твердили, что причина всех несчастий — слишком интенсивная умственная деятельность, а решение — лауданум и смена климата.
Однако ни поездки на курорты, ни свадьба с Россетти, ни увеличение дозы опиума не помогли Элизабет обрести здоровье. Однажды художник, вернувшись домой после дружеского ужина, увидел пустую бутылку убийственного «лекарства» и свою «бедную дорогую» супругу без сознания.
Элизабет было всего 32 года, большую часть из которых она провела в борьбе с неизвестной болезнью. Стала ли её смерть результатом трагической невнимательности или сознательным решением — неизвестно. Но одно можно сказать наверняка: молодая художница и поэтесса меньше всего хотела вызывать жалость и сочувствие. Сегодня, когда её портреты украшают лучшие галереи мира, очевидно, что слава и восхищение идут Лиззи куда больше.
Art: Dante Gabriel Rossetti «Elizabeth Siddal» (1854)