Александр Родченко об истинном мужестве художника и революции в искусстве

Александр Родченко любил, чтобы его называли по фамилии, всегда брился наголо, одевался во что-то среднее между костюмом летчика и автомобилиста и был заворожен образом прекрасного будущего. Он не мог позволить себе отстать от несущегося с бешеной скоростью искусства авангарда. И торопился настолько, что обгонял и его. Подобно тому, как некоторые живут вчерашним днём, Родченко жил днём завтрашним.

Александр Родченко «Композиция» (1919)

Вспоминая своё детство и описывая жизнь в Петербурге и Казани, он не раз говорил о том, что чувствовал себя тоскливо и одиноко. Ему было скучно, «хотелось учиться рисовать, а учили на зубоврачебного техника». Когда он поступил в казанскую художественную школу, чтобы, наконец, заняться искусством, ситуация не изменилась. По стенам учебного заведения были развешаны «серенькие, обыденные образцы, от которых не хотелось заниматься не только живописью, но вообще ничем».

Местный музей тоже не вдохновил начинающего художника — коллекция в нем была настолько посредственной, что ходить туда можно было разве что на свидания. Да и преподаватели, по мнению студента, жили тихо, строили дачки и ходили друг к другу пить чай. Такое образование и жизнь вдали от богемной среды не давали Родченко воплотить все свои идеи. Зато позже, вдохновлённый знакомством с поэтами-футуристами и переездом в Москву, он взялся преобразовывать искусство.

Александр Родченко и Варвара Степанова (1921)

Как иллюстратор, он одним из первых начинает работать в технике фотомонтажа, создавая яркие и запоминающиеся плакаты. Как фотограф, он снимает с самых неожиданных ракурсов, чтобы «научить людей видеть необыкновенно обыкновенные вещи», призывая забыть о «правилах бабушкиной композиции». Как художник, избавляется от изображения предметов и чертит линии на однотонном фоне. Как сценограф, работает в Московском театре Революции и оформляет постановку «Клоп» Владимира Маяковского. Как кинохудожник, разрабатывает мебель, костюмы и декорации для фильмов 1920-х.

Искусство в целом Александр Родченко воспринимал как эксперимент, где каждое произведение — это возможность изобрести то, чего раньше не существовало. Будто бросая вызов самому себе и своей творческой силе, он пробовал себя в самых разных направлениях — от живописи до рекламы. И во всём руководствовался одним правилом: никогда не повторяться и всегда делать новое.

Александр Родченко, Лодки (1920)

Александр Родченко писал о том, что хочет увидеть будущее на несколько лет вперёд и «революционизировать зрительное мышление». Можно с уверенностью сказать, что у самого революционного фотографа, графика, художника и дизайнера СССР это получилось.

О ценности неудач

«Нужно иметь мужество показать весь свой творческий путь, ничего не скрывая, ни ошибок, ни ложных путей, ни тупиков, из которых возвращаешься обратно, как из триумфальных шествий, которых так немного. Многие, очень многие, если не все художники, боязливо уничтожают все свои ранние периоды и ложные пути и хвастливо заявляют, что всегда были такими, как сейчас. Нужно иметь мужество сохранить все работы, но еще большее мужество их показать не скрывая, не стыдясь, а горделиво сказать: «Вот мои пути, мои тупики и вот моя широкая дорога настоящего».
— Автобиографические записки (1917)

Александр Родченко, Радиослушатель (1929)

О будущем искусства

«Будут не нужны ни холсты, ни краски и будущее творчество, быть может, осуществится при помощи того же радия: какими-то невидимыми способами художник будет выделывать на стенах свои творения без красок, кистей, холстов. Они будут гореть необычайными, ещё неизвестными цветами».
— «Мысли об искусстве» (из записей 1919)

О скорости жизни

«В старое время открывал учёный истину, и эта истина стояла законом лет на двадцать. И заучивали это, как непреложное и неизменяемое. Составляли энциклопедические словари — и обслуживали они целые поколения своими вечными знаниями. Существует ли теперь нечто подобное?.. Нет. Теперь не энциклопедией живут, а газетой, журналом, каталогом статей, проспектом, справочником. Современная наука и техника ищут не истин, а открывают области для работы в ней, изменяя каждый день достигнутое».
— Статья «Против суммированного портрета за моментальный снимок»

Александр Родченко. Портрет Владимира Маяковского (1924)

О современниках

«Нескромный он [Маяковский] был с аудиторией; обращался резко, по-деловому. С врагами говорил громяще и уничтожающе. И от этого не любил его обыватель — тихий и скромный, мелко подхихикивающий».
— Рукопись «Работа с Маяковским» (1924)

«Мейерхольд — гениальный режиссёр, очень интересно смотреть его репетиции, где он сам показывает актёрам, видно, как он создает роли, движение сцены. Мейерхольд всё делает сам, и поэтому он любит художников молодых, неизвестных, которыми можно руководить».
— Рукопись «Работа с Маяковским»(1927)

«Малевича вещи мне нравились больше других, кроме, конечно, Татлина. Они были свежи, своеобразны и не похожи на Пикассо. Но сам Малевич не нравился. Он был весь какой-то квадратный, с бегающими неприятными глазами, неискренний, самовлюбленный, туповато-односторонний».
— Статья «О Татлине» (1915-1917)

Александр Родченко, Лестница (1930)

О новом взгляде на старые вещи

«У нас в новом норовят увидеть старое. Трудно найти и увидеть в самом обыкновенном необыкновенное. А в этом вся сила. Толчешься у предмета, здания или у человека и думаешь, а как его снять — так, так или так?.. Всё старо… Так нас приучили, воспитывая тысячелетия на разных картинах, видеть всё по правилам бабушкиной композиции. А нужно революционизировать людей видеть со всех точек и при всяком освещении».
— Статья «Записная книжка ЛЕФа» для журнала «Новый ЛЕФ» (1927)

О типах художников

«Есть два рода изобретателей, одни берут самовар и приделывают к нему два крана, берут аэроплан и изобретают моноплан. Но есть и другие, которые ничего не берут и творят аэроплан, телеграф, открывают электричество, находят радий»
— Автобиографические записки (4 декабря 1917)

Александр Родченко ретуширует отпечатки (1934) / Фото: Анатолий Скурихин

Об оборотной стороне творчества

«Учреждения разные… Придёшь, возьмёшь заказ от заведующего. Сделаешь, придёшь сдавать, начинается лекция о новом подходе. Наконец убедишь его. Вторую работу приносишь и думаешь: теперь будет легче. Смотришь, а вместо того заведующего сидит новый. И опять начинай сначала. Надоедает».
— Статья «Записная книжка ЛЕФа» для журнала «Новый ЛЕФ» (1927)

О Востоке и Западе

«Идиоты, как они не поймут, почему Восток ценнее Запада, почему они его тоже любят, и хочется им бежать из этого шумливого, бумажного Парижа на Восток. Да потому, что там всё такое настоящее и простое. Зачем я его увидел, этот Запад, я его любил больше, не видя его».
— Письмо Варваре Степановой из Парижа (2 апреля 1925)

О кино

«В кино важно уметь убрать неработающие вещи, кино не терпит реализма «как в жизни». В жизни так много наворочено вещей, что если так снимать, то в кадре два дня не разберёшься. Кино не терпит, чтобы на экране было 11 бутылок, когда пьют из двух».
— Статья «Художник и «материальная среда» в игровом фильме» (1927)

Александр Родченко, Пионер-трубач (1932)

О фотографии

«В фотографии есть старые точки, точки зрения человека, стоящего на земле и смотрящего прямо перед собой или, как я называю — «съемки с пупа», аппарат на животе. Против этой точки я борюсь и буду бороться, как это делают и мои товарищи по новой фотографии. Снимайте со всех точек кроме «с пупа», пока не будут признаны все эти точки. Самыми интересными точками современности являются «сверху вниз» и «снизу вверх», и над ними надо работать. Кто их выдумал, я не знаю, но, думаю, они существуют давно. Я хочу их утвердить, расширить и приучить к ним».
— Статья «Крупная безграмотность или мелкая гадость?» (6 апреля 1927)

О французах и француженках

«Культ женщины как вещи. Культ женщины как червивого сыра и устриц, — он доходит до того, что в моде сейчас «некрасивые женщины», женщины под тухлый сыр, с худыми и длинными бедрами, безгрудые и беззубые и с безобразно длинными руками, покрытые красными пятнами, женщины под Пикассо».
— Письмо Варваре Степановой из Парижа (25 марта 1925)

Александр Родченко на перилах (1930) / Фото: Елеазар Лангман

О верности себе

«Редкие революционеры в искусстве до конца своей творческой жизни сохраняют революционное, обычно они смягчаются, сглаживаются и становятся круглыми, как галька, то есть такими, как все».
— Статья «О композиции» (1941-1942)

Фото: Варвара Степанова, Александр Родченко с трубкой (1924)